Пресса о «Деле» Сутягина

Находка для шпиона

В преследовании учёных, поставленном на поток, должен быть какой-то смысл.

Тайный сбор информации сменили законные методы покупки секретных научных данных.

Государство борется со шпионажем, используя морально устаревшие законы.

«Государство возвращает себе утраченные позиции» – так в последнее время стали говорить в России, когда происходит нечто знакомо-забытое. Одной из таких примет старого времени стали уголовные процессы над учёными-шпионами. За последнее время в шпионаже были обвинены десятки научных работников, при этом чем дальше, тем реже появляются оправдательные приговоры. В конце января на допрос в ФСБ был приглашён академик Юрий Рыжов – его вызвали далее не повесткой, а простым телефонным звонком. Академик заявил, что готов беседовать только в присутствии адвоката, после чего органы перестали настаивать на допросе.

Юрий Алексеевич считает, что это была акция устрашения, поскольку он является членом Общественного комитета защиты учёных и неоднократно обвинял органы в фальсификации «шпионских» дел. Между тем ЦОС ФСБ распространил информацию, что академик вызывался на допрос в качестве свидетеля по уголовному делу в отношении одной из коммерческих организаций, руководство которой подозревается в совершении преступлений по ст. 189 УК РФ («Незаконный экспорт технологий, научно-технической информации и услуг, используемых при создании оружия массового поражения, вооружения и военной техники»). В любом случае это симптоматично: одним это напоминает о реалиях сталинского режима, когда цвет науки был сосредоточен в лагерных шарашках, другим достаточно простого аргумента: а ещё государство должно себя защищать.

В преследовании учёных, поставленном на поток, в любом случае должен быть какой-то смысл. Либо спецслужбы России самоутверждаются за счёт учёных, дешёвым способом доказывают, что не зря едят свой чекистский хлеб. Либо, несмотря на то что убедительно доказать факт шпионажа у обвинения почти никогда не получается, учёные действительно наносят вред безопасности страны. Попробуем разобраться, какая точка зрения уместнее.

Около 5 лет назад ЦРУ опубликовало «План стратегических инвестиций анализа разведсообщества», в нём разведчики признают, что не использовали возможности открытых источников. Американцы резонно полагают, что брать информацию из открытых источников безопаснее и дешевле, чем пользоваться разведданными. К тому же нет угрозы обвинений в шпионаже. Эффективность самой обычной информации подтвердил совсем уж курьёзный случай: во время бомбардировок Белграда американская ракета попала в китайское посольство, при этом генералы признали, что скандала можно было избежать, просто купив карту города за $2,98.

Ещё в 1976 году в материалах слушаний конгресса США по деятельности ЦРУ говорилось: «Сотрудничество с уважаемыми и престижными фондами позволяет ЦРУ финансировать практически безграничные суммы на программы, воздействующие на молодёжные группы, университеты, издательства и другие частные институты». А в сентябре 1999 года компания Open Source Solutions, Inc., специализирующаяся на анализе информации, получила $500 тысяч инвестиций только на модернизацию своего сайта. Её руководители – Майкл Ливитт, до 1997 года занимавший пост исполнительного секретаря при комитете перспективных исследований ЦРУ, Роберт Стил, 20 лет прослуживший в разведсообществе США, Марк Лувенталь, в 1995–1997 годах директор постоянного комитета по разведке Белого дома.

С юридической точки зрения все они не разведчики, а частные лица, а компания Open Source Solutions, Inc. не спецслужба, а общественная организация. Этот пример показателен, сбором информации для современных разведок занимаются частные фирмы, благотворительные фонды, университеты.

С точки зрения закона их деятельность почти неуязвима. Вместо встречи агента с резидентом – разговор двух учёных, вместо денег в конверте – грант, официально перечисленный со счёта на счёт. Между тем почти 50% сумм, потраченных американскими фондами на международные проекты, было получено ими от ЦРУ Любопытно, что общепринятое условия соискания грантов (материалы, поданные на конкурс, не возвращаются; основания принятого решения об отказе в финансовой поддержке не сообщаются) как нельзя лучше позволяют накопить персональные данные практически обо всех талантливых учёных и отслеживать их деятельность в масштабе реального времени. Это же даёт возможность быстро получать ценную конфиденциальную информацию государственной важности. В России это тоже мало-помалу стали понимать.

Ещё в 1995 году ФСК опубликовала доклад, в котором заявила об участии «американских фондов, в частности Международного научного фонда Сороса, в разведывательно-подрывной деятельности, в проведении внешнеполитического курса США, направленного на сдерживание России как потенциального конкурента».

Чтобы понять, о каких масштабах операции по сбору информации идёт речь, приведём данные о том, сколько потратил в России на поддержку российской науки и образования Open Society Institute, основанный американским миллиардером Джорджем Соросом.

Из $56 миллионов, вложенных в Россию в 2000 году, $18 миллионов институт потратил на создание и поддержание контролируемой им информационной сети. (Проложенная в Москве компьютерная сеть была построена таким образом, что сообщения, идущие из одной части города в другую, должны проходить через серверы, расположенные на территории США.) $9,5 миллиона – на развитие системы образования, $5 миллионов – на поддержку «либеральных» газет и ТВ, $4,5 миллиона – на развитие культуры.

Общий объём затрат Джорджа Сороса на российских учёных составил $350 миллионов. С 1995 года ежегодно определялось 400 профессоров и 400 доцентов, которые получали ежемесячно по $300-600. Всего гранты охватили более 3 тысяч учёных. Но Open Society Institute не самый крупный американский благотворитель. Лидерство здесь принадлежит Ford Foundation, который ежегодно выделяет $598 миллионов на гранты и пожертвования.

Президентом Ford Foundation в 1952–1954 годах был Ричард Биссел, который после своего ухода из фонда стал заместителем директора ЦРУ Аленна Даллеса. Сменивший его Джон Макклой был до этого президентом Всемирного банка, заместителем министра обороны США, председателем Chase Manhattan Bank. Именно Макклой создал в Ford Foundation особый отдел для совместных операций с ЦРУ…

Как происходит «благотворительный» сбор информации, лучше всего понять на примере дела гражданки США, профессора международной экономики Элизабет Свит, работавшей преподавателем в Омском госуниверситете. Миссис Свит раздала студентам научное задание по оценке социально-экономического состояния региона, в том числе бюджетообразующих предприятий. В этот список попал и ряд оборонных заводов.

Показательно, что интерес к оборонным заводам обеспокоил не ФСБ, а директора объединения «Иртыш», который решил, что открытая информация о его предприятии негативно скажется на имидже завода. Проверка директорского сигнала показала, что кроме информации о социальном положении сотрудников завода имел место сбор сведений о реальном состоянии дел на предприятиях ВПК.

Отдельный разговор об экологических грантах. Главная проблема экологии – техногенная деятельность человека.

Экологическая тематика в России в основном связана с деятельностью военно-промышленного комплекса страны (разработка, испытание и утилизация ядерных боеприпасов, химического и бактериологического оружия и проч.). Большинство экошпионских скандалов случилось в Сибири и на Дальнем Востоке. И именно регионы за Уральским хребтом всегда были базой отечественного ВПК. И до поры до времени за этой «уральской стеной» наши военные чувствовали себя вполне надёжно сокрытыми от пристального внимания западных спецслужб. Но времена из менились. Экологи оказались великолепными сборщиками информации о военных секретах.

Среди шпионских дел последнего времени самыми громкими были процессы Григория Пасько и Александра Никитина. И тот и другой работали по теме ядерного загрязнения морских акваторий.

Это далеко не единственные примеры. Так, иркутская экологическая организация «Байкальская экологическая волна», исследовавшая ущерб от деятельности Ангарского электролизного химического комбината, была заподозрена в том, что располагает картой загрязнения ураном воды в окрестностях комбината. Иркутские экологи, так же как Пасько и Никитин, работали на гранты, выданные иностранными фондами. Все они работали на иностранные деньги по одной-единственной причине: в России на экологические программы деньги вообще не выделяются.

Всё это с точки зрения закона вряд ли можно назвать шпионажем. Это законный сбор информации открытой в той или иной степени. Но государство понимает, что даже то, что разрешено, может нанести ущерб интересам страны, и борется с этим, используя те рычаги, которые у него есть – морально устаревшие статьи о шпионаже, измене Родине и т.д.

Материалы подготовили:
Орхан ДЖЕМАЛЬ,
Иван СОТНИКОВ,
Михаил ТУЛЬСКИЙ,
Елена МАЯКОВА,
Михаил ЯКОВЛЕВ