Рейтинг@Mail.ru
 
 

Пресса о «Деле» Сутягина

«Новая газета» (Москва), № 9 от 09.02.2004
Оригинал статьи: 2004.novayagazeta.ru/nomer/2004/09n/n09n-s28.shtml

Следствие ведут черепахи

Год назад страна получила новый Уголовно-процессуальный кодекс. Считалось, что либеральнее и придумать нельзя. Существенно урезалась в правах прокуратура, вопросы ареста и содержания под стражей относились к компетенции судов, расширялись полномочия адвокатов. Радовались недолго: защищать свои права подозреваемым и обвиняемым проще не стало. Чтобы понять, почему, «Новая газета» открыла рубрику «Линия защиты», в рамках которой нам удалось, например, выяснить, что мешает введению в жизнь принципа состязательности сторон в уголовном процессе. Прежде всего – то обстоятельство, что судьи по-прежнему считают себя частью репрессивной машины, и потому прокурор для них – друг, товарищ и брат, а адвокат – в лучшем случае оппонент.

В УПК есть и еще одна загадка. Закон четко устанавливает сроки следствия, в ходе которого человек может находиться в СИЗО: не более двух месяцев. Потом решением суда следствие может быть продлено до 6, 12, а в исключительных случаях – до 18 месяцев. И все – человек свободен. Но это в теории. На практике люди сидят годами в переполненных камерах.

В адвокатской среде прижился анекдот, имевший место быть на самом деле. На стене одного из следственных изоляторов Москвы отчаявшиеся тюремщики вывесили объявление: «Заключенные, чьи сроки содержания под стражей истекли, выдаваться для допросов не будут». Следователи только хихикали. И никому в голову не пришло, что граждане данной категории должны были быть немедленно отпущены на свободу: гулять с семьей и есть шашлык. На Западе один такой случай мог бы привести к отставке генерального прокурора и дюжины судей, в России же это повод для шуток.

Давайте плясать от печки, то есть от закона. Допустим, вас арестовали (не дай бог, но все же). В течение 48 часов вам обязаны предъявить обвинение или отпустить. Обвинение предъявлено, после чего суд решает, какую меру пресечения избрать. Допустим – арест. Его срок – два месяца. После чего, если следствие еще не закончено, суд вновь выносит постановление: продлевать ли ваше заключение до 6 месяцев или нет. При этом следователь должен внятно и убедительно объяснить, почему он не успел вынести обвинительное заключение. Если же нужно дотянуть до полутора лет, то с этой нижайшей просьбой перед судом выступает либо сам генеральный прокурор, либо его заместитель.

Из справочника следователя: «Заключение под стражу применяется к лицу, которое еще не признано виновным, что обязывает прокурора, следователя к производству предварительного следствия без неоправданных задержек. Содержание обвиняемого под стражей сверх установленного УПК срока является нарушением конституционного права на неприкосновенность личности и может повлечь за собой уголовную ответственность за незаконное содержание под стражей». Золотые слова! Но это – теория. Потому что на самом деле в истории российской юриспруденции не было такого случая, чтобы следователь и прокурор сами сели на скамью подсудимых за то, что их «клиент» томится в неволе два-три года, а то и больше.

В чем беда? Варианта всего два: головотяпство и коррупция. В последнем случае задача следователя – не доказать вину, а проучить кого-то по заказу его конкурентов или властных структур.

Если со служебным несоответствием и пофигизмом сотрудников милиции и прокуратуры, которых права человека не заботят вовсе, все ясно, то со способами «отработки заказа» стоит ознакомиться подробнее.

Первый способ затянуть следствие

Назначить человеку «своего» адвоката. Обычно этот вариант отрабатывается на тех несчастных, кто не в состоянии оплатить услуги защитника. А бесплатный юрист, назначенный следствием, чаще всего особого рвения не проявляет.

В 1998 году Николаю Старокадомскому и еще пятнадцати обвиняемым, проходящим по его делу, государство назначило адвокатов само. А те… запамятовали о своих обязанностях, забывая в течение шести лет посещать судебные заседания, на которых решался вопрос о пребывании в СИЗО их подзащитных. За все это время суд так и не решился призвать адвокатов к порядку, предпочитая переносить дату слушаний (иногда на два-три месяца). Дело Старокадомского только недавно начал рассматривать Мосгорсуд.

Способ второй

После окончания расследования с его результатами знакомят обвиняемого, который по закону не ограничен во времени – может читать тома своего уголовного дела хоть вечность. (Подобный способ быстро освоили опытные зэки, которые справедливо считают, что лучше посидеть в теплой камере, чем валить лес где-нибудь на Колыме.) Но в нашей стране даже все самое правильное может легко превратиться в прямую противоположность себе.

Ну запрещено заключенному держать у себя материалы дела. Ну администрация СИЗО не разрешила ему пользоваться бумагой и карандашом. Поэтому читать и что-то выписывать можно только в присутствии следователя. А следователь – человек занятой, который, ко всему прочему, может и адвокату запретить делать ксерокопии. Так и получается, что обвиняемые вынуждены читать свои 200 томов года три, и ровно столько же защитник переписывает от руки материалы дела. Не успели уложиться в 30 суток – ваши проблемы. И следователь выступит с ходатайством: «В связи с тем, что адвокат и обвиняемый не успевают ознакомиться с материалами дела, прошу продлить сроки заключения под стражей…».

Если же по одному и тому же делу проходят несколько обвиняемых, вовсе не обязательно устраивать каждому подобное светопреставление: не успел один, а сидят все.

Способ третий

Затянуть следствие можно под предлогом… добросовестного выполнения своих служебных обязанностей, его полноты и всесторонности, то есть прямо по статье УПК. Ведь столько разнообразных экспертиз можно назначить: психологическую, графологическую, техническую… Можно не удовлетвориться их результатами и назначить повторные исследования. Можно доказывать… алиби подозреваемого, проводя в поисках свидетелей долгие годы. Можно запрашивать документы из-за рубежа и слать туда следственные поручения о допросах проживающих за бугром лиц. Все это – месяцы, а то и годы впустую потраченного времени, что оборачивается подорванным здоровьем и моральными увечьями для пока еще невиновного человека, томящегося в СИЗО.

Как с этим бороться? Только жалуясь в суд. Правда, там понимают прокуроров лучше, чем адвокатов.

Следователи, конечно, должны мотивировать, почему они тянут с вынесением обвинительного заключения и не отпускают человека под залог или под подписку. Но на практике они, как правило, не утруждают себя поиском объяснений, а судьи редко настаивают на этом.

Ученый Игорь Сутягин задержан в 1999 году по обвинению в государственной измене и находится под стражей четвертый год. Приговор по делу до сих пор не вынесен.

Когда судья Андрей Расновский решал, оставить или нет до весны Михаила Ходорковского и Платона Лебедева в следственном изоляторе, он попросил представителей Генпрокуратуры рассказать, зачем им это нужно. Прокуроры вразумительно объяснить не смогли, но судья Расновский принял «правильное» решение. Оставил обоих руководителей «ЮКОСа» в СИЗО, сославшись на то, что Ходорковский «обвиняется в совершении тяжких преступлений; его соучастники скрылись; лица, которых он использовал в совершении своих деяний, до сих пор находятся от него в служебной зависимости; обвиняемый имеет загранпаспорта, владеет акциями иностранных компаний; может оказать воздействие на свидетелей, а также скрыться; суд также принимает во внимание объем следственных действий, которые необходимо выполнить».

Правда, загранпаспорта давно изъяты, показания свидетелей запротоколированы, а сведений о том, что Михаил Ходорковский намерен бежать, нет. И расследование по одному из дел уже закончено. Только волнует это мало кого, кроме самого олигарха и его адвокатов. Та же картина и с другими сидельцами по «делу «ЮКОСа» – Пичугиным, Лебедевым…

И если обо всем этом подумать, то можно ответить на вопрос, которым часто задаются западные правозащитники: «Почему в России такой малый процент оправдательных приговоров?». А какой судья распишется в том, что его коллега нарушал закон? Да и прокуроров обижать не хочется…

Ну, действительно, представьте себе: человек в камере ждал суда года три, дождался, судья разобрался, решил, что человек ни в чем не виновен, и отпустил – скандал! Гражданин подает иск о возмещении морального вреда, а то и требует привлечения следователя и судей к уголовной ответственности. Кто ж на это пойдет? Так помучаются-помучаются в раздумьях, да и приговорят: пусть посидит, раз уж сидел, – всем спокойнее. Вот почему оправдательных приговоров у нас – чуть более процента.

Так что все у нас в стране неплохо с правами человека: хороший УПК и Конституция – тоже приличная. Вот только у судов и правоохранительных органов нет потребности их исполнять.

КОММЕНТАРИИ

Семен АРИЯ, адвокат:

– Норма уголовно-процессуального закона о заключении под стражу сконструирована неудачно. Пробелы дают возможность следователю обращаться с законом достаточно вольно. Закон принимали с благими намерениями, но практика с желаемым сильно расходится. Особенно если дело заказное, с политическим оттенком. Следователь в этом случае будет выполнять заказ, пренебрегая текстом и смыслом закона. Беда нашего следствия, как и правосудия, – управляемость и отсутствие независимости.

Павел АСТАХОВ, адвокат:

– Следствие и суд подходят к делу с обвинительным уклоном, хотя УПК обязывает следователей собирать как изобличающие человека доказательства, так и оправдывающие. В нашей стране неплохие законы (это признают многие иностранные юристы). Достаточно прогрессивный УПК – в этом немалая заслуга принадлежит Конституционному суду. Но на практике от судей ничего не зависит. Судья всегда сделает так, как нужно прокурору. Поэтому законы не исполняются.

Отдел расследований