Пресса о «Деле» Сутягина

Процесс войдет в историю

В Московском городском суде идет слушание уголовного дела по обвинению бывшего заведующего сектором военно-технической и военно-экономической политики отдела внешнеполитических исследований Института США и Канады РАН Игоря Сутягина в государственной измене. Напомним, что И.Сутягин был задержан калужскими контрразведчиками 27 октября 1999 года перед вылетом в очередную зарубежную командировку, а 5 ноября того же года ему было предъявлено обвинение по ст. 275 УК РФ в госизмене в форме шпионажа. Федеральная служба безопасности обвиняет ученого в сборе и передаче за рубеж, а конкретно – лондонской консалтинговой фирме Alternative Future, сведений в области создания атомных подводных лодок нового поколения, а также данных, касающихся боеготовности российских ядерных вооружений и систем предупреждения о ракетном нападении. У ФСБ России есть данные, что эта фирма была лишь «крышей» для одной из разведслужб. Игорь Сутягин вину не признает, заявляя, что переданную иностранцам информацию он брал из открытых источников, газет и журналов, и действовал в соответствии с заключенным с фирмой договором.

Сначала дело рассматривал Калужский областной суд, и он в декабре 2001 года вернул его на доследование. Доследование проводило Следственное управление ФСБ РФ, после чего дело передали в Мосгорсуд. Этому процессу, по мнению центральных СМИ, суждено будет войти в историю, поскольку впервые дело по обвинению в государственной измене рассматривается судом присяжных. Интересно, что ведет его судья Петр Штундер, который провел первый в нашей стране после 1917 года процесс с участием присяжных.

Такой поворот в громком событии вызвал довольно бурную общественную реакцию. Мнения высказываются самые разные. Адвокат Сутягина Анна Ставицкая однозначно заявила: «Нам это дает больше надежд на положительный исход. Не думаю, что с одним судьей мы могли бы рассчитывать на справедливое решение». Независимые эксперты, не отвергая принцип осуществления правосудия с участием представителей общества, высказывают сомнения относительно включения подобных дел в перечень преступлений, которые подлежат рассмотрению судом присяжных. Президент Гильдии российских адвокатов Г.Мирзоев, например, говорит о нестыковке в части правового регламента законодательства и нормативных актов, определяющих порядок работы с гостайной.

Обнинцам эта история интересна не только в силу обсуждаемого специалистами судопроизводственного казуса. Игорь Сутягин рос и учился в первом наукограде России, здесь живет его семья. Пятеро свидетелей обвинения также представляют наш небольшой, в общем-то, город. Эта история не просто на слуху у его обитателей. Она активно обсуждается в кулуарах научным сообществом, хорошо знающим, что такое режим строгой секретности. Виновен наш земляк или нет? Ответ на этот вопрос даст только суд. Потому оставим сей аспект в стороне. Поговорим о другом: о реальной возможности установления истины в таком деле именно судом присяжных. Обнинская наука работала и работает на укрепление обороноспособности страны, и у нас есть возможность выслушать аргументы специалистов, квалификация и профессиональный опыт которых вряд ли у кого-то вызовут сомнения.

Итак, выражаясь языком судопроизводства, рассмотрение дела Сутягина по существу явно затянулось. Не потому ли, что в нашем законодательстве само определение того, что является государственной тайной, прописано недостаточно четко? Этот вопрос задаю и.о. начальника кафедры защиты информации Межотраслевого специализированного учебного центра при Минатоме России В.Н.Серикову, много лет возглавлявшему этот Центр.

– Безусловно, и это большая проблема, – отвечает Владимир Николаевич. – Самое странное, что вообще в мире не существует ни одного института, который бы ею занимался. У нас в стране (и не только у нас) все нарабатывалось эмпирическим путем, и следует признать, что определение категории сведений, относящихся к государственной тайне, методически обеспечено недостаточно. Особенно на сегодняшний день. Если в прошлом схема установления соответствующего перечня сведений была более жесткой, и защите подлежало много того, что по сути гостайной и не являлось, то сегодня наоборот: как раз то, что представляет гостайну, недостаточно точно определяется и недостаточно эффективно защищается. Хотя система отнесения сведений к этой категории, безусловно, есть, она страдает многими слабостями. Есть перечни сведений, есть порядок, в соответствии с которым этот перечень устанавливается, но опять же в него может попасть то, что и не является гостайной, и не попасть то, что ею является. Нет строго обоснованного научного подхода, и это, естественно, приводит к различным ситуациям.

Но в данном случае речь больше идет о чем? А судьи кто? Худо ли, бедно ли, достаточно точно ли, но перечень сведений, составляющих государственную тайну, установлен, и то, чем занимался И.Сутягин, попало в этот перечень. Следовательно, хотим мы или не хотим, но подготовленные им аналитические материалы к особо охраняемым государством сведениям отнесены.

Возможны, конечно, варианты пересмотров, не знаю, правда, делается ли это в ходе судебного процесса, но теоретически и практически уточнения не исключаются. Процесс уточнения (изменения) грифа секретности сведений, составляющих гостайну, существует. Для этого создаются компетентные комиссии, которые и уточняют степень секретности тех или иных сведений: действительно ли они таковы на данный момент, потому что гриф присваивался, может, много лет назад. К сожалению, система, существующая сегодня, срока давности не предусматривает, и секрет, установленный, например, в 35-м году, может до сих пор оставаться под определенным грифом, а снять его сложно, потому что по положению гриф снимает (изменяет) та организация, которая его установила.

Но вернемся к тому, что перечень установлен. Следовательно, Сутягин передал сведения, которые на сегодняшний момент составляют государственную тайну, и, по сути, имеет место измена Родине. Другое дело: как теперь определить степень его вины, насколько это – измена? Тут надо плясать от печки. Мы говорим о государственной тайне. То есть в своих рассуждениях используем два понятия: государство и тайна. Что такое государство? Это некоторая политическая форма, установленная, как сейчас принято говорить, элитой общества, определенным кругом лиц. Ну, раньше это называлось классы, теперь – элита. Какая разница, суть остается прежней: государство – некая группа людей, представляющих интересы большинства общества или, по крайней мере, имеющая возможность сегодня устанавливать соответствующие подходы к формированию общественной жизни.

В любом случае, если есть государство, то оно наделено определенными функциями: хозяйственно-экономической, оборонной и т.д. Но любому государству принадлежит и функция подавления. И в данном случае, когда речь идет об обеспечении обороноспособности страны, возникает такая логическая цепочка: если это – функция государства и если что-то относится к собственности государства (а данные сведения являются таковыми), то только государство в лице своих представителей и может этим распорядиться. Следовательно, ни о каком суде присяжных речи быть не может. Это – не государственные представители, это в хорошем смысле представители общества, но – люди с улицы.

По идее, их надо бы произвести в государственные чиновники, чтобы они действительно представляли интересы государства, а это очень сложная функция, как я понимаю. Тем более, в случае с гостайной. Здесь существует целый ряд процедур: ты должен быть проверен, ты должен быть допущен именно к этим секретам, а не каким-то другим, тут очень строгое разделение. Подобрать таких людей с улицы невозможно даже теоретически. Кроме того, если человек имеет отношение к гостайне (а присяжные в ходе суда будут иметь к ней отношение), то он несет некоторые ограничения в правах. И это – тоже функция государства, и она тоже прописана. Ты имеешь отношение к гостайне, ты за это получаешь несколько больше денег, а потому должен быть согласен с некоторым ограничением прав: тебя будут проверять, тебя могут не выпустить за границу, могут выдать загранпаспорт, а могут и не выдать, а если ты его уже получил – то сдай, потому что, по закону, можешь выехать за пределы страны только по особому разрешению, и так далее. Почему человек, который работает с секретами, должен иметь ограничения в правах, а присяжные нет? То есть, в принципе, это – утопия, точка зрения псевдодемократов, людей, которые не очень стараются понять, что такое государственная тайна, а, следовательно, какова роль государства в ее защите. Демократия не может быть беспредельной. И мы неизбежно придем к пониманию таких вещей.

Вопрос второй: будет ли решение, принятое судом присяжных в таком деле, более справедливым, как это считает защита И.Сутягина? Вот мнение на этот счет адвоката Обнинской коллегии адвокатов В.Н.Бабицына:

– Я абсолютно не знаю дела Сутягина. Исходя из отрывочных сведений в прессе, можно лишь сделать вывод, что, если будет действительно доказано, что он брал информацию из открытых источников, то вменяемого ему состава преступления нет. Посмотрим в принципе. что такое суд присяжных, какова его роль. Роль присяжных высказаться: виновен или не виновен человек, и все. Не хочу обидеть присяжных, каждый из них, безусловно, является специалистом в той области, в которой он работает. Но судят-то они все равно больше на эмоциях. Мне, как адвокату, это на благо. Получается, что кто в ходе процесса более красноречиво доведет свою позицию, надавит на душевные струны присяжных – тот и выиграет. Я ни разу не выступал на суде присяжных, но знаю, что мне там будет легко и вольготно по той причине, что сегодня весовые категории у обвинения и защиты неравные. Почему? Потому, что у нас нарушилась преемственность поколений. Не будем далеко ходить, возьмем милицию и прокуратуру Обнинска. Следователи и помощники прокурора – люди в возрасте от 20 до 28 лет. Да, они будут умнее нас, толковее, но – будут. А сегодня им не у кого учиться, потому что среднее возрастное звено профессионалов выпало, оно ушло в коммерческие структуры и адвокатуру, которые борются против обвинения. Как им, молодым, выдержать эту правовую конкуренцию? Они, конечно, достанут нас в профессиональном плане, но потеряют на это больше времени, чем мы, которых натаскивали, учили.

Самый распространенный аргумент сторонников суда присяжных – хрестоматийный пример с Верой Засулич. За что судили Веру Засулич? Какого-то студента выпороли в полицейском участке розгами, после чего она взяла пистолет и произвела несколько выстрелов в генерал-губернатора Трепова. И суд присяжных оправдал ее, сказав: правильно, со злом надо бороться. Но ведь дальше этот приговор был отменен, и ее осудили. Вердикты присяжных не являются окончательными. И не они решают, какой срок дать, они только говорят: виновен или нет. А если виновен – то заслуживает или не заслуживает снисхождения. Меру наказания определяет суд.

Я лично считаю, что, если суд присяжных и необходим (таковы традиции, дух времени), то не во всех случаях. Потому что это – суд эмоций, а эмоциями легко управлять.

И еще один момент. У нас просто в зачаточном состоянии институт защиты свидетелей. Они не могут чувствовать себя в безопасности. А присяжные заседатели? Института их защиты вообще нет. А они тоже подвержены влиянию. При нашем менталитете, при нашей криминогенной обстановке на каждого присяжного могут надавить и потребовать поднять руку за «виновен» или «не виновен». Особенно, если дело связано с криминальными группировками. Давят даже на судей.

Однако, даже с точки зрения прогресса в области современного судопроизводства, рассмотрение дела по обвинению в разглашении государственной тайны судом присяжных – нонсенс. Да, их предупредят об ответственности, возьмут подписку о неразглашении. Но если речь идет о данных особой важности, к которым вообще допущены единицы? А тут в курсе этих сведений будут полтора десятка человек с улицы. Демократия демократией, но надо и меру знать.

… Таково мнение специалистов. Естественно, это – не прогноз. Трудно что-либо прогнозировать сегодня, когда суд присяжных как один из элементов гражданского общества России вместе с ним проходит нелегкую стадию становления. После более чем 80-летнего перерыва, естественно, речь идет не о восстановлении традиции. Все начинается с нуля. Груз ответственности присяжных за исход дела Сутягина велик. Посмотрим, как они с ним справятся.

25 ноября адвокат ученого сообщил информагентствам, что процесс прерван в связи с медицинским обследованием его подзащитного.

В. АЛЕКСАНДРОВА.