Пресса о «Деле» Сутягина

Сутягин: Очень хочу вернуться домой

Обвиняемый в шпионаже ученый надеется только на суд присяжных

Через две недели обнинский физик Игорь Сутягин предстанет перед судом присяжных. Сутягин, которого ФСБ считает шпионом, провел за решеткой четыре года, последние полтора – в знаменитой Лефортовской тюрьме. Так получается, что «Версии» довольно часто приходится упоминать это не самое прекрасное на свете место. Сегодня следственный изолятор ФСБ представляет отдельный интерес для журналистов и, к сожалению, отнюдь не исторический.

С утра неказистое помещение, где принимают передачи для заключенных, превращается практически в элитный клуб, куда являются мужчины в прекрасных костюмах в сопровождении элегантных дам. Мужская часть посетителей, как правило, именитые адвокаты, среди которых можно заметить и Генри Резника и Бориса Кузнецова, дамы – по большей части супруги лефортовских зэков. Ведь в данный момент в изоляторе дожидаются суда люди, еще вчера занимавшие очень высокое положение в самых разных сферах. Платон Лебедев, помощник олигарха Ходорковского, начальник управления безопасности МЧС Владимир Ганеев, сотрудники МУРа, которых теперь принято называть оборотнями. Буквально на днях к ним присоединился Владимир Линдерман, сподвижник по партии Эдуарда Лимонова, который и сам не так давно покинул эти стены.

О том, каким из «Лефортова» видится мир, читайте в интервью Игоря Сутягина, получить которое нам помогли его защитники.

– Как вы себя чувствуете? Как вам условия содержания в «Лефортове»?

– Чувствую огромную усталость. В Калуге в этом отношении было полегче: тогда я просидел не четыре, а только два года. Что же касается условий содержания, то «Лефортово» представляет собой образец того, какой должна быть тюрьма в России: здесь есть все, что предусмотрено законом. «Лефортово» по сравнению с Калужским СИЗО – что-то вроде средней руки дома отдыха по сравнению с перенаселенным бараком при железной дороге. Да что говорить, на той площади, где в «Лефортове» живут 2-3 человека, в Калужском СИЗО живут 17-20.

– Что вы думаете о шпионских процессах – деле физика Данилова и профессора Щурова?

– О «шпионских» процессах Данилова и Щурова я знаю лишь то, что пересказывается в газетах. И эта информация оставляет у меня ощущение той же агрессивно-безысходной нахрапистости, решимости не оглядываться даже на самые очевидные вещи, что и в моем деле. Ведь Данилову ФСБ дала добро на контакт с китайцами и затем за этот же контакт обвинила в шпионаже.

– Данилов намерен идти в депутаты Госдумы. Вы не собираетесь последовать его примеру?

– Я об этом слышу впервые. У меня другие мысли: я очень хочу вернуться к семье и своим дочерям, наверстать упущенное (боюсь, безвозвратно) за четыре года в возможности быть их папой, дарить им свою заботу и любовь. Тут не до общественных дел.

– Почему вы хотите, чтобы вас судили судом присяжных?

– Решение обратиться к суду присяжных выстрадано четырьмя годами бессильного наблюдения за тем, как «официальные лица» бесцеремонно переступают через честность и здравый смысл. Когда офицер «на службе государевой» заявляет, что если меня отпустить из-за решетки в 2003 году, то я немедленно сбегу в Италию, пользуясь визой, которая выдана до ноября 1999 года, да еще и лежит в его столе, я теряюсь. И надеюсь, что обычные люди, быть может, будут все-таки честнее и возьмут на себя труд разобраться наконец в очевидных в общем-то вещах и честно высказать свою оценку.

– Чем вы занимаете свободное время в тюрьме?

– Как ни странно, свободного времени у меня почти нет. Основное время занимает подготовка к защите: подбор документов, их систематизация. Пишу письма родным, за четыре года написал их штук восемьсот. Вот и, сегодня отправил 205-е в этом году. Сравнительно много читаю: в «Лефортове» и сейчас еще очень неплохая библиотека.

Четверо против двадцати

Сейчас Сутягина защищают четыре адвоката. Сначала его защитником стал Владимир Васильцов, а в Калужском областном суде к нему присоединились Анна Ставицкая и Герман Гаврюнин, а затем и Борис Кузнецов.

Дело в том, что, когда речь идет о шпионских процессах, как правило, один адвокат не берется за дело, поскольку на одного защитника очень легко надавить или вывести его из дела.

Кроме того, четыре адвоката противостоят огромной государственной машине: например, по делу Сутягина работали в общей сложности около 20 следователей, не считая оперативных сотрудников ФСБ и прокуроров, которые поддерживают обвинение в суде. На дело Сутягина, которое составляет 31 том, наложен гриф секретности, и адвокатам не разрешают делать из него даже выписки.

Естественно, семья Сутягина не в состоянии оплачивать услуги своих защитников, адвокатов ученому предоставили российские правозащитные организации, обеспокоенные тем, что в последнее время возникло большое количество шпионских процессов, по которым обвиняют не реальных шпионов, а журналистов и ученых.

Помощь следователю – прямая дорога в тюрьму

Утром 27 октября 1999 года в квартире Игоря Сутягина в Обнинске раздался звонок – за дверью стояли незнакомые мужчины, оказавшиеся сотрудниками обнинского отдела УФСБ по Калужской области. Контрразведчики сообщили домашним, что намерены обыскать квартиру. Они пояснили, что обыск связан с изданием книги «Стратегическое ядерное вооружение России», в которой Игорь написал одну главу. Показательно, что, когда контрразведчики заинтересовались книгой, в которой, по их мнению, могла содержаться государственная тайна, она открыто продавалась в книжных магазинах.

Вскоре следователи попросили Сутягина проехать в здание отдела УФСБ, чтобы прояснить ситуацию. В тот момент Сутягин проходил по делу как свидетель. Естественно, семья решила, что через пару часов Игорь вернется. Но он не пришел ни вечером, ни на следующий день.

Следующие трое суток, рассказывает Сутягин, он провел в здании обнинского отдела УФСБ, его держали прямо в одном из кабинетов, просто так – без санкции на арест, протокола задержания. Все это время физика активно допрашивали.

Правда, книга следователей почти не интересовала, их волновали контакты Сутягина с иностранцами. Упирая на то, что среди них могут быть люди, причастные к разведкам других стран, следователи попросили Сутягина рассказать об этом поподробнее. Физик, решив оказать государству помощь в разоблачении, может быть, целой шпионской сети, начал вспоминать события минувшего года.

Он рассказал, что впервые встретил Нади Локк и Шона Кидда – сотрудников британской консалтинговой компании Alternative Futures – зимой 1998 года на научной конференции в Бирмингеме (Сутягин является сотрудником российского Института США и Канады). Шон предложил Игорю сотрудничать с их фирмой, которая интересуется инвестициями в российский рынок. Работа заключалась в систематизации и анализе данных, опубликованных в российских и зарубежных газетах и журналах. Впоследствии Сутягин заключил с фирмой контракт.

В течение полутора лет Игорь несколько раз встречался с Шоном Киддом и Нади Локк, по большей части на научных конференциях, проходивших за рубежом. Два раза он ездил по приглашению фирмы в Венгрию и Лондон.

Пока Игорь откровенничал со следователями, из его двухкоматной хрущевки сотрудники ФСБ выносили подшивки газет и журналов и оба компьютера. Вечером следователь, несмотря на то что допрос и так длился много часов, попросил Игоря остаться на ночь в его кабинете. Сутягин попытался выйти на улицу – вдохнуть свежего воздуха, но на его пути встал человек в форме. Пришлось звонить домой и пояснять домашним, что прийти ночевать не сможет. На следующий день все началось сначала.

Все, что рассказал ученый о своих контактах с сотрудниками британской консалтинговой фирмы, потом легло в основу обвинения. (Насколько известно, в уголовном деле нет ни единой аудио- или видеозаписи встреч Сутягина с Нади Локк и Шоном Киддом.)

На четвертые сутки, 30 октября, когда Сутягину предъявили протокол о задержании и отвезли в Калужский СИЗО, стало ясно, что никто никаких иностранных шпионов ловить не собирается, а стрелочником будет он.

То, что Сутягина несколько дней держали в ФСБ и не отпускали домой, возмутило даже первого заместителя прокурора Калужской области Олега Беляка, который поддерживал обвинение в Калужском областном суде. Он просил вынести частное определение в адрес, следствия в связи с незаконным задержанием и содержанием под стражей Сутягина. Правда, после этого сотрудники обнинского отдела УФСБ стали утверждать, что Сутягин сам попросился переночевать в ФСБ, так как «боялся давления со стороны жены».

Как распознать шпиона

Практика подобных уголовных процессов такова, что для признания сведений секретными проводится экспертиза степени секретности. По делу Сутягина проведена масса таких экспертиз. Часть экспертов признали сведения, переданные Сутягиным, несекретными, полностью полученными из открытых источников. Другие же объявили информацию физика строго секретной. Все эксперты были привлечены ФСБ, а не адвокатами.

Между тем в таком деле мало доказать, что выдана гостайна, надо найти шпиона, которому эту тайну сообщили. Научно-исследовательский центр ФСБ выдал предположительные выводы о том, что Нади и Шон являются «представителями разведки США». В заключении экспертизы утверждается, что эти люди не похожи на представителей британской разведки. Сделан вывод: значит, они представители американской разведки или, вообще, англичане и американцы действовали совместно.

Следователям также удалось обойти такой щекотливый момент, что сам Сутягин никогда не имел допуска к гостайне и не является секретоносителем.

Фактически обвинение посчитало, что Сутягин, почитав газеты и пересказав это своим иностранным партнерам, передал гостайну иностранцам. К примеру, в обвинении фигурирует эпизод с разглашением данных по МиГ-29СМТ. Хотя Сутягин обсуждал с иностранцами интервью генерального конструктора МиГа, Коржуева, опубликованное в «Вестнике российской авиации».

«Исходя из логики обвинения, получается, что государственная тайна России содержится в открытых источниках, в том числе и зарубежных, а иностранные бизнесмены могут быть признаны представителями военной разведки иностранного государства на основании умозаключений представителей ФСБ», – говорит адвокат Игоря Сутягина Анна Ставицкая.

В чем обвиняют Сутягина

Сейчас ФСБ утверждает, что, используя свое служебное положение в Институте США и Канады, калужский физик собирал, хранил и передавал сведения, составляющие гостайну, представителям иностранного государства (статья 275 УК РФ). Сам Сутягин утверждает, что все, о чем он говорил с британцами, было почерпнуто им из газет, журналов и книг, то есть открытых источников.

О тех нарушениях, которые были допущены в ходе следствия, наша газета уже писала (см. «Версию» от 12-18 февраля 2002 г.). Но ошибки следствия заметили не только журналисты. Калужское УФСБ вело следствие до декабря 2000 года, потом дело было передано в областной суд. В результате суд решил, что приговор вынести невозможно, так как обвинение сформулировано неконкретно, кроме того, следствие нарушило права обвиняемого. Дело отправили на дополнительное расследование, и тут на помощь калужским следователям пришли старшие коллеги из следственного управления ФСБ, куда передали дело в июне 2002 года.

Ирина БОРОГАН (borogan@agentura.ru)