Рейтинг@Mail.ru
 
 

Документы по "Делу" Сутягина

11.02.2002 Частная жалоба в Верховный Суд

В Судебную коллегию по уголовным делам
Верховного Суда Российской Федерации

адвокатов в защиту подсудимого Сутягина И.В.

ЧАСТНАЯ ЖАЛОБА

Определением Калужского областного суда от 27 декабря 2001 года уголовное дело по обвинению Сутягина И.В. в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 УК Российской Федерации, возвращено прокурору Калужской области для производства дополнительного расследования.

Основанием для направления дела для дополнительного расследования послужило существенное нарушение уголовно-процессуального закона, допущенное органами предварительного следствия, что привело к стеснению гарантированного законом права обвиняемого Сутягина И.В. на защиту.

Мера пресечения – содержание под стражей – подсудимому Сутягину И.В. оставлена без изменения.

Ознакомившись с определением Калужского областного суда, защита пришла к убеждению, что направление дела на дополнительное расследование отражает исключительно интересы обвинения и направлено на восполнение недостатков предварительного следствия в целях их последующего устранения.

Защита считает, что определение Калужского областного суда необоснованно и незаконно, в связи с чем подлежит отмене по следующим основаниям:

1. Проанализировав определение Калужского областного суда, защита пришла к выводу, что действительным основанием направления дела для дополнительного расследования послужило не существенное нарушение норм уголовно-процессуального закона, а неполнота произведенного предварительного следствия, которая не может быть восполнена судом в судебном заседании.

Такой вывод вытекает из описательной части определения.

По мнению суда, существенные нарушения норм уголовно-процессуального закона, которые привели к ограничению права обвиняемого на защиту и могли повлиять на всесторонность, полноту и объективность исследования обстоятельств дела, заключаются в нарушении требований статей 144, 205 УПК РСФСР, в нарушении УПК РСФСР при назначении и производстве экспертиз степени секретности.

Таким образом, суд выделил три направления и защита остановится на анализе каждого из них:

1. Нарушение требований ст. 144 УПК РСФСР.

Суд считает, что нарушение положений ст. 144 УПК РСФСР выразилось в следующем: «В соответствии со ст. 144 УПК РСФСР в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого должно быть описано преступление, с указанием обстоятельств, поскольку они установлены материалами дела. Изложение инкриминируемых деяний в постановлении должно быть предельно конкретизировано. «Предъявленное Сутягину И.В. обвинение в части содержания сведений о России, составляющих государственную тайну, и иных сведений, в сборе, хранении которых по заданию представителей военной разведки США и передаче их представителям военной разведки США с целью причинения ущерба внешней безопасности Российской Федерации обвиняется Сутягин, является неконкретным.

Предъявленное обвинение в формулировке, не позволяющей Сутягину И.В. достоверно и точно знать, в чем конкретно он обвиняется, нарушает его право на защиту, предусмотренное ст. 46 УПК РСФСР».

Из приведенного вывода суда следует, что обвинение неконкретно в части, касающейся содержания сведений о России, составляющих государственную тайну, и иных сведений.

Сведения, составляющие государственную тайну и иные сведения, являются предметом преступления – государственной измены в форме шпионажа. Поскольку предмет государственной измены включен законодателем в число признаков основного состава, т.е. указан в диспозиции ст.276 УК РФ, то это означает, что для данного состава преступления предмет, является не факультативным, а обязательным признаком. Предмет преступления, являясь обязательным признаком состава преступления, входит в основание уголовной ответственности. В таком случае, его установление обязательно для привлечения лица к уголовной ответственности.

Таким образом, для того, чтобы обвинить Сутягина И.В. в совершении государственной измены следствию, необходимо было обязательно установить, какие именно сведения он собирал, хранил и передавал.

Следствие этого не сделало. Следствием, на протяжении года, не было установлено, какие именно сведения передал Сутягин И.В., т.е. следствием не был установлен обязательный признак государственной измены – предмет преступления.

Неустановление хотя бы одного обязательного признака состава преступления, приводит к невозможности привлечения лица к уголовной ответственности. Данный вывод вытекает из определения состава преступления. Состав преступления – это совокупность обязательных объективных и субъективных признаков, установленных законом, характеризующих общественно-опасное деяние как преступление.

В связи с вышеизложенным, защита считает, что не установление органами предварительного следствия конкретных сведений, которые, якобы, передал Сутягин И.В., свидетельствует не о неконкретности обвинения, а о не выяснении таких обстоятельств, установление которых имеет существенное значение при постановлении приговора, т.е. о неполноте предварительного расследования (ст. 343 УПК РСФСР).

В своем определении Калужский областной суд указал, что: «неконкретность формулировки обвинения в части, касающейся содержания сведений, не позволяет суду проверить доводы обвинения и защиты и разрешить вопросы об источниках и обстоятельствах сбора сведений, о соответствии указанных сведений действительности, об обоснованности отнесения сведений к сведениям, составляющим государственную тайну, исследовать вопрос, связанный с возможностью причинения ущерба внешней безопасности Российской Федерации».

Из приведенной формулировки следует, что суд признал, что не может в судебном заседании восполнить неполноту следствия.

Для восполнения неконкретности формулировки обвинения в части, касающейся содержания сведения, необходимо производство следственных действий в значительном объеме, в том числе и производство экспертиз.

В соответствии с п.10 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» невосполнимой в суде может быть признана такая неполнота произведенного предварительного следствия, для устранения которой требуется, в частности, производство следственных действий в значительном объеме.

На основании вышеизложенных доводов, защита пришла к убеждению, что неконкретность формулировки обвинения в части, касающейся содержания сведений, свидетельствует не о существенном нарушении норм уголовно-процессуального закона, а о невосполнимой неполноте проведенного предварительного следствия.

Согласно п. 2. Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования»: «При решении вопроса о возвращении дела для дополнительного расследования судам следует иметь в виду, что в соответствии с постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. № 7-П положения пунктов 1 и 3 части 1 статьи 232 и части 1 статьи 258 УПК РСФСР, как возлагающие на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае невосполнимой в судебном заседании неполноты расследования, а также при наличии оснований для предъявления обвиняемому другого обвинения либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении, признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 49 и 123 (часть 3), а также статьям 46 (часть 1) и 52».

В соответствии с п.4 указанного выше Постановления возвращение дела для дополнительного расследования в случае невосполнимой в судебном заседании неполноты расследования, возможно лишь при наличии об этом ходатайства стороны.

Ни защита, ни обвинение не заявляли подобного ходатайства в ходе судебного следствия.

Таким образом, у суда не было законного основания для направления дела для производства дополнительного расследования в связи с неконкретностью формулировки обвинения в части, касающейся содержания сведений.

При таких обстоятельствах, в силу п. 9 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 суд обязан был постановить оправдательный приговор.

2. Нарушение требований ст. 205 УПК РСФСР.

В определении суда указано: «В соответствии со ст. 205 УПК РСФСР в обвинительном заключении должны быть приведены доказательства, которые подтверждают наличие преступления и виновность обвиняемого.

При этом описательная часть обвинительного заключения должна содержать анализ доказательств, в том числе показаний обвиняемого».

Далее суд указывает, какие именно доказательства не приведены и не проанализированы органами предварительного следствия.

Защита полностью разделяет мнение суда по этому поводу, однако, убеждена, что все приведенные судом недостатки предварительного следствия свидетельствуют не о существенном нарушении норм уголовно-процессуального закона, а о невосполнимой неполноте предварительного расследования.

Полнота исследования заключается в выяснении всех обстоятельств, подлежащих обязательному установлению по делу, и в привлечении такой совокупности доказательств, которая позволяет выполнить эту задачу. К юридически значимым относятся обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела (ст.68 УПК РСФСР).

Установление обстоятельств сбора и хранения сведений необходимо для определения виновности лица в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ, т.к. эти обстоятельства характеризуют объективную сторону состава преступления и относятся к его обязательному признаку.

Не установление хотя бы одного обязательного признака состава преступления, приводит к невозможности привлечения лица к уголовной ответственности.

Также, по мнению суда, органы предварительного следствия не привели содержание сведений о России, которые содержатся в четырех записных книжках и содержание сведений из статьи «Состав и современное состояние группировки сил и средств отечественной системы предупреждения о ракетном нападении» которые, по версии следствия, Сутягин собрал по заданию Ш. Кидда, хранил и передал ему. Не утверждается и то, что эти действия Сутягин совершил в отношении всех сведений, содержащихся в статье.

Как было показано выше, сведения являются предметом преступления – государственной измены в форме шпионажа и для данного состава преступления являются не факультативным, а обязательным признаком. В связи с этим, его установление обязательно для привлечения лица к уголовной ответственности за совершение государственной измены.

Таким образом, из определения суда вытекает, что органы предварительного следствия не выяснили обстоятельства, подлежащие обязательному установлению по делу, т.к.:
1. не установили обстоятельства сбора и хранения сведений;
2. не привели содержание сведений о России.

Вышеизложенное, позволяет защите утверждать, что доводы суда свидетельствуют не о существенном нарушении органами следствия требований ст.205 УПК РСФСР, а о неполноте произведенного предварительного следствия.

Защита считает, что эта неполнота является невосполнимой в судебном заседании, т.к. для ее устранения требуется производство следственных действий в значительном объеме (п. 10 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84).

По мнению суда, органы предварительного следствия не проверили доводы Сутягина И.В. и относительно того, что все сведения им получены из открытых источников и что указанные сведения прошли в установленном порядке процедуру рассекречивания.

Суд считает, что этим было нарушено требование ст.205 УПК РСФСР, т.к. в обвинительном заключении должны быть приведены доводы обвиняемого в свою защиту.

Защита согласна с выводом суда, что органы предварительного следствия не проверили существенные для дела обстоятельства, однако, убеждена, что данный факт привел не к существенному нарушению норм уголовно-процессуального закона, а свидетельствует о неполноте предварительного следствия.

В соответствии со ст. 20 УПК РСФСР следователь обязан принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого обстоятельства.

Таким образом, закон возлагает на следователя обязанность выявлять оправдывающие обвиняемого обстоятельства.

Обстоятельства рассекречивания сведений и получения Сутягиным И.В. информации из открытых источников являются, безусловно, оправдывающими, т.к. их установление может привести к прекращению дела за отсутствием состава преступления либо к постановлению оправдательного приговора.

Оба обстоятельства относятся к предмету государственной измены в форме шпионажа. Защита неоднократно указывала, что в данном составе преступления – предмет, является обязательным признаком и подлежит обязательному установлению.

Следствием не были проверены вышеуказанные обстоятельства, что свидетельствует о неполноте проведенного предварительного следствия, т.к., в силу ст. 343 ч.1 УПК РСФСР, неполно проведенным признается предварительное следствие, при котором остались невыясненными такие обстоятельства, установление которых могло иметь существенное значение при постановлении приговора.

Защита также считает, что эта неполнота является невосполнимой в судебном заседании, т.к. для ее устранения требуется производство следственных действий в значительном объеме (п. 10 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84).

На основании вышеизложенных доводов, защита пришла к убеждению, что указанные судом нарушения ст. 205 УПК РСФСР свидетельствуют о невосполнимой неполноте проведенного предварительного следствия.

В силу п.2, п. 4 и п.9 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» суд не мог, при указанных выше обстоятельствах, по собственной инициативе, в отсутствии ходатайства сторон, направить дело для производства дополнительного расследования, а обязан был постановить оправдательный приговор.

3. Нарушение требований уголовно-процессуального закона при назначении и производстве экспертиз степени секретности.

Из определения суда следует: «Суд находит обоснованными доводы обвиняемого Сутягина И.В. и его защитников, адвокатов Ставицкой А.Э., Гаврюнина Г.Ю. и Васильцова В.Ф. о том, что экспертизы: экспертной комиссии при 8 Управлении Генерального Штаба о степени секретности от 29 февраля 2000 года, комиссии экспертов Главного Штаба РВСН МО РФ от 2 августа 2000 года, группы экспертов Главного Штаба ВМФ РФ от 25 июля 2000 года и экспертов Главного Штаба ВВС и ПВО от 17 августа 2000 года были назначены и проведены с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона».

Таким образом, суд фактически удовлетворил ходатайства защиты о признании экспертиз степени секретности недопустимыми доказательствами, признал экспертизы степени секретности полученными с нарушением закона, указав какие именно нарушения были допущены в ходе назначения и производства экспертиз.

Однако, согласно п.15 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» в определении о возвращении дела для дополнительного расследования недопустимо предрешать вопросы о достоверности либо недостоверности того или иного доказательства.

Суд нарушил требования п. 15 Постановления, в определении о направлении дела для производства дополнительного расследования предрешил вопрос о недостоверности экспертиз степени секретности, признав их полученными с нарушением закона, указав на нарушения допущенные в ходе назначения и производства этих экспертиз и на необходимость проведения повторных экспертных исследований.

Кроме того, в соответствии с Определением Конституционного суда РФ от 3 февраля 2000г. № 9-О «По жалобе гражданки Берзиной Людмилы Юрьевны на нарушение ее конституционных прав п.2 ч. 1 ст.232 УПК РСФСР»: «Пункт 2 части первой статьи 232 УПК РСФСР в той части, в какой он возлагает на суд обязанность по собственной инициативе возвращать уголовное дело прокурору в случае признания доказательств, полученных органами дознания или предварительного следствия с нарушением уголовно-процессуального закона, не имеющими юридической силы, если такое признание влечет невосполнимую в судебном заседании неполноту расследования, как содержащий положение, аналогичное ранее признанным Конституционным Судом Российской Федерации не соответствующими Конституции Российской Федерации, не подлежит применению судами, другими органами и должностными лицами».

Защита считает, что признание заключений экспертной комиссии при 8 Управлении Генерального Штаба о степени секретности от 29 февраля 2000 года, комиссии экспертов Главного Штаба РВСН МО РФ от 2 августа 2000 года, группы экспертов Главного Штаба ВМФ РФ от 25 июля 2000 года и экспертов Главного Штаба ВВС и ПВО от 17 августа 2000 года полученными с нарушением уголовно-процессуального закона влечет за собой невосполнимую в судебном заседании неполноту расследования, т.к. потребуется проведение значительных по объему повторных экспертиз, которые не могут быть выполнены в судебном заседании без отложения рассмотрения дела на длительный срок.

К такому выводу защита пришла на основании анализа материалов уголовного дела.

Из материалов уголовного дела следует, что:

1. Постановление о назначении экспертизы степени секретности экспертной комиссии при 8 Управлении Генерального Штаба вынесено 30 ноября 1999 г. (л.д. 31 т.9), а экспертиза была выполнена 29 февраля 2000 г., т.е. спустя 3 месяца со дня назначения экспертизы;

2. Экспертиза Главного Штаба РВСН МО РФ была проведена 2 августа 2000 года (т.9. л.д. 68), т.е. спустя 3 месяца с момента назначения экспертизы (т.9 л.д. 49);

3. Экспертиза Главного Штаба ВМФ РФ была проведена 25 июля 2000 года (т.9 л.д. 82), а назначена она была 26 мая 2000 г. (т.9 л.д. 79);

4. Экспертиза Главного Штаба ВВС и ПВО проведена 17 августа 2000 года (т.9. л.д. 115) , т.е. спустя 3 месяца с момента назначения (т.9. л.д. 94).

Из приведенных доводов следует, что для того, чтобы в судебном заседании провести повторные экспертизы, необходимо откладывать судебное разбирательство минимум на три месяца, что приведет к значительному затягиванию рассмотрения дела.

Таким образом, указав в качестве одного из оснований для направления дела для производства дополнительного расследования существенное нарушение норм уголовно-процессуального закона при назначении и производстве экспертиз степени секретности, суд нарушил требования Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 и Определения Конституционного суда РФ от 3 февраля 2000г. № 9-О.

В силу п.2 , п. 4 и п.9 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 8 декабря 1999 г. № 84 «О практике применения судами законодательства регламентирующего направление уголовных дел для дополнительного расследования» суд не мог, при указанных выше обстоятельствах, по собственной инициативе, в отсутствии ходатайства сторон, направить дело для производства дополнительного расследования, а обязан был постановить оправдательный приговор.

На основании вышеизложенного, защита пришла к выводу, что суд не имел законных оснований для направления дела для производства дополнительного расследования. При указанных в определении, самим же судом, обстоятельствах, суд должен был постановить оправдательный приговор.

Защита считает, что, инициируя продолжение следственной деятельности для обоснования и конкретизации обвинения, в ситуации, когда прокурором сомнения в доказанности обвинения не устраняются, суд выполняет несвойственную ему обвинительную функцию и обеспечивает восполнение недостатков обвинительной деятельности.

Согласно Постановлению Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. по делу о проверке конституционности положений п.1 и 3 ч.1 ст. 232 УПК РСФСР: «Поскольку, по смыслу статей 118 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации, суд, рассматривая уголовные дела, осуществляет исключительно функцию отправления правосудия и не должен подменять органы и лиц, формирующих и обосновывающих обвинение, то не устраняемые ими сомнения в виновности обвиняемого, в силу статьи 49 (часть 3) Конституции Российской Федерации, толкуются в пользу последнего. Таким образом, если органы уголовного преследования не смогли доказать виновность обвиняемого в полном объеме и, тем более, если прокурор и потерпевший отказались от поддержания обвинения в суде (полностью или частично), то это должно приводить – в системе действующих уголовно-процессуальных норм при их конституционном истолковании – к постановлению в отношении обвиняемого оправдательного приговора».

Таким образом, из текста Постановления вытекает, что при отсутствии достаточных доказательств вины обвиняемого, в частности Сутягина И.В., при сомнительности и неконкретности обвинения, при получении доказательств с существенным нарушением закона, суд обязан был следовать принципу презумпции невиновности, предусмотренному ст. 49 Конституции Российской Федерации и постановить оправдательный приговор, а не направлять дело на дополнительное расследование.

Защита убеждена, что, направив дело для производства дополнительного расследования, суд фактически отказал Сутягину И.В. в правосудии, т.к. вместо восстановления нарушенных законных прав и интересов Сутягина И.В. путем вынесения оправдательного приговора, суд, подменив понятие неполноты произведенного предварительного следствия, понятием – существенное нарушение норм уголовно – процессуального права, прячась за нарушение права на защиту, прикрываясь этим правом как щитом, дает возможность органам предварительного следствия исправить все допущенные ими ошибки.

Если бы суд действительно был обеспокоен нарушением прав Сутягина И.В. и имел намерение эти нарушения устранить, то принял бы решение об изменении Сутягину И.В. меры пресечения.

Однако суд не изменил меру пресечения Сутягину И.В. Более того, суд пытается восстановить нарушенные права Сутягина И.В. с помощью продления сроков содержания его под стражей, в условиях, признанных приравненными к пыточным, на неопределенный период времени, что не согласуется с Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 1999 г. по делу о проверке конституционности положений п. 1 и 3 ч.1 ст. 232 УПК РСФСР, согласно которому: «Продление предельных сроков ареста, обусловленное возвращением дела для дополнительного расследования, несоразмерно социально оправданным целям этой меры пресечения и нарушает право обвиняемого на судебное разбирательство в разумные сроки или на своевременное освобождение от преследования, т.е. не согласуется со статьями 46 и 55 (части 2 и 3) Конституции Российской Федерации, а также со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Соответствующая правовая позиция сформулирована в постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 13 июня 1996 года по делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 УПК РСФСР и в определении Конституционного Суда Российской Федерации от 10 декабря 1998 года о прекращении производства по делу о проверке конституционности частей четвертой, пятой и шестой статьи 97 УПК РСФСР».

2. Определение Калужского областного суда в части оставления Сутягину И.В. в качестве меры пресечения заключения под стражу, также является необоснованным и незаконным.

В соответствии с ч. 3 ст. 232 УПК РСФСР при направлении дела для дополнительного расследования судья обязан разрешить вопрос о мере пресечения в отношении обвиняемого.

Это означает, что в определении о возвращении дела для дополнительного расследования необходимо подтвердить, изменить или отменить меру пресечения в зависимости от конкретных обстоятельств преступления и личности обвиняемого.

Мера пресечения, предусмотренная уголовно-процессуальным законом – мера государственного принуждения, временно ограничивающая права подсудимого. Согласно процессуальному законодательству к обвиняемому может быть применена одна из следующих мер пресечения: подписка о невыезде; личное поручительство или поручительство общественных объединений; залог; заключение под стражу.

Заключение под стражу – самая строгая мера пресечения, существенно ограничивающая важнейшие права и свободы гражданина – право на свободу и личную неприкосновенность.

Между тем, в соответствии со статьей 89 УПК РСФСР лишь при наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый скроется от предварительного следствия или суда, или воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет заниматься преступной деятельностью, а также для обеспечения исполнения приговора, суд вправе применить в отношении обвиняемого одну из вышеперечисленных мер пресечения.

Как усматривается из определения Суда от 27 декабря 2001 года, в нем не нашли своего отражения установленные судом обстоятельства и основания, на которых мера пресечения подсудимому Сутягину И.В. – содержание под стражей – должна оставаться в неизменном виде. Иными словами свое решение в этой части Суд никак не мотивировал. Это и дает защите право считать такое определение необоснованным.

Отсутствие в определении Суда оснований и мотивов защита расценивает, во-первых, как нарушение уголовно-процессуального законодательства, в частности ст. ст. 89, 91, 92, 96, 308 ч.2 УПК РСФСР и, во-вторых, как безмотивное предубеждение Суда в наличии всех оснований, с учетом которых может быть применена мера пресечения – заключение под стражу. Указанные обстоятельства дают право признать определение Калужского областного суда еще и незаконным.

Тем не менее, поскольку при избрании меры пресечения и продлении сроков содержания под стражей, а в дальнейшем и при отклонении ходатайств защиты о ее изменении, необходимость содержания Сутягина И.В. в следственном изоляторе мотивировалась тяжестью предъявленного обвинения, опасностью инкриминируемого преступления, возможностью скрыться и воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу, а также продолжить занятие преступной деятельностью, защита готова детально рассмотреть, насколько обоснованны ссылки на указанные основания.

Ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании не добыто каких бы то ни было доказательств, дающих основание полагать, что подсудимый имеет намерение скрыться от органов следствия или суда.

Сутягин И.В. зарегистрирован и постоянно проживает в г. Обнинске Калужской области. В этом же городе зарегистрированы и постоянно проживают его близкие родственники – жена, двое малолетних детей, мать, отец и родной брат, которые ему очень дороги. Для Сутягина И.В. это является наиважнейшим обстоятельством, из-за которого он не сможет покинуть не только Россию, но и родной город.

Ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании не добыто каких бы то ни было доказательств, дающих основание полагать, что подсудимый имеет намерение воспрепятствовать установлению истины по делу.

Если суд принимает во внимание это обстоятельство и использует его как основание для содержания под стражей, то защита расценивает это как предвзятый подход и отсутствие объективности при принятии решения.

Воспрепятствование установлению истины – обстоятельство, диаметрально противоположное интересам Сутягина И.В. Именно подсудимый как никто иной заинтересован в скорейшем разрешении дела, установлении истины и постановлении справедливого приговора. Более того, именно на его показаниях строится обвинение. Так о каком воспрепятствовании установлению истины может идти речь?

Ни в ходе предварительного следствия, ни в судебном заседании не добыто каких бы то ни было доказательств, дающих основание полагать, что подсудимый будет заниматься преступной деятельностью.

Сутягин ранее не судим. К уголовной ответственности привлекается впервые, к административной ответственности не привлекался. Имеет постоянное место работы, состоит в должности заведующего сектором отдела военно-политических исследований института США и Канады РАН.

На основании изложенного, защита убеждена, что по настоящему делу отсутствуют какие бы то ни было основания для дальнейшего содержания подсудимого Сутягина под стражей.

По всей видимости, именно по этой причине в определении от 27.12.2001 г. нет ссылок на нормы права, регламентирующие порядок применения меры пресечения в виде заключения под стражу.

Кроме того, т.к. в настоящее время отсутствует не только не вступивший в законную силу, но и вообще какой-либо обвинительный приговор, защита полагает невозможным расценивать как основание для содержания под стражей и «обеспечение исполнения приговора».

В определении Суда от 27 декабря 2001 года не указаны обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения, что является нарушением требований ст. 91 УПК РСФСР, согласно которой «при разрешении вопроса о необходимости применить меру пресечения, а также об избрании той или иной из них, суд учитывает, помимо обстоятельств, указанных в статье 89 Кодекса, также тяжесть предъявленного обвинения, личность обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья, семейное положение и другие обстоятельства».

1. Тяжесть предъявленного обвинения.

Согласно статье 15 УК РФ преступление, предусмотренное ст. 275, относится к категории особо тяжких.

Однако обвинение в совершении этого преступления не доказано.

Не доказано оно как в силу отсутствия каких бы то ни было доказательств, так и по причине того, что представленные органами обвинения доказательства не могут использоваться в качестве таковых вследствие получения их с нарушениями федерального закона, о чем прямо указано в определении Суда от 27.12.2001 г.

2. Личность подсудимого Сутягина И.В. установлена. Каких-либо поступков, порочащих его как гражданина России, не выявлено. Подсудимый положительно характеризуется по месту работы и жительства.

Как отмечено выше, несмотря на более чем 2-х летнее содержание под стражей, Сутягин И.В. является сотрудником ИСКРАН, занимает должность заведующего сектором отдела военно-политических исследований. Руководство Института считает необходимым оставление Сутягина в должности в силу его исключительных профессиональных качеств. Среди коллег Сутягин признан специалистом № 1 в области вооружений военно-морских сил США.

Защита считает, что содержание Сутягина под стражей не отвечает государственным интересам России. Находясь на свободе, Сутягин готов трудится во благо страны. А дальнейшее пребывание его в условиях изоляции, губительно сказывается на его квалификации, т.к. вместо поддержания и повышения своего профессионального уровня, Сутягин И.В. вынужден заниматься защитой от необоснованного обвинения.

3. При очевидной невиновности подсудимого, дальнейшее нахождение его под стражей приведет к прогрессированию уже имеющихся хронических заболеваний: гастрита, холецистита, тонзиллита, простатита, а так же пиелонефрита, дискенизии желчно-выводящих путей, вегето-сосудистой дистонии по гипертоническому типу, кардионевроза, синусовой брадикардии, нейроциркуляторной дистонии, синусовой аритмии, желудочковой экстрасистолы, изменения миокарда левого желудочка.

Получение квалифицированной помощи в условиях следственного изолятора невозможно из-за отсутствия необходимых при указанных выше заболеваниях лекарственных препаратов, и нормальной медицинской базы.

Каждый месяц и день содержания под стражей ведет к необратимой прогрессии заболеваний, что не исключает наступления самых тяжких последствий.

4. Семейное положение. И.В. Сутягин женат. Имеет двух малолетних детей. В настоящее время семья оказалась в тяжелом материальном положении, поскольку до ареста жена и дети находились на его иждивении. Его жена Мананникова И.П. не работает, и найти работу в г. Обнинске не может, так как в городе много режимных предприятий и значительная безработица.

Таким образом, перечисленные обстоятельства свидетельствуют о невозможности применения в отношении Сутягина И.В. меры пресечения – заключение под стражу.

Оставляя Сутягина И.В. под стражей, Калужский областной суд не принял во внимание то, что при его задержании и аресте следствием нарушен уголовно-процессуальный закон.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 52 УПК РСФСР (действующей на указанный выше период), лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления, именуется подозреваемым, который наделен правами, предусмотренными частями 2 и 3 той же статьи.

Факт задержания И.В. Сутягина 27 октября 1999 года без составления соответствующего протокола, его насильственное удержание в подразделении ФСБ в течение трех суток до вынесения постановления об избрании меры пресечения, очевидны и установлены в ходе судебного следствия.

В указанный период права подозреваемого, предусмотренные ст. 52 УПК РСФСР, И.В. Сутягину разъяснены не были, и он не имел возможности ими воспользоваться.

Не представилось возможным воспользоваться и услугами защитника, который в соответствии со статьей 47 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР «допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения – с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения».

Протокол о задержании лица по подозрению в совершении преступления, составление которого предусмотрено ч. 3 ст. 122 УПК РСФСР, по известным причинам составлен не был, поскольку сам факт задержания являлся незаконным. По этой причине предусмотренный уголовно-процессуальным кодексом протокол Сутягину не объявлялся, что повлекло невозможность допустить к участию в деле защитника.

В судебных прениях 1 ноября 2001 года государственный обвинитель просил суд вынести частное определение в адрес Управления ФСБ РФ по Калужской области в связи с незаконным содержанием под стражей И.В. Сутягина в период с 27 по 30 октября 1999 года.

Кроме того, при разрешении вопросов о мере пресечения как в ходе предварительного, так и на стадии судебного следствия по данному уголовному делу в отношении Сутягина И.В. был допущен целый ряд нарушений прав, гарантированных Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.

С 5 мая 1998 года Российская Федерация находится в юрисдикции Европейского Суда по правам человека. Это означает, что, начиная с этой даты, Россия признала право Европейского Суда по правам человека рассматривать индивидуальные жалобы на Российскую Федерацию по поводу нарушения прав человека, гарантированных Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, любое нарушение прав человека, гарантированных этим международным документом, может быть предметом обращения в Европейский Суд по правам человека. Это дает защите право рассматривать данное уголовное дело через призму нарушений вышеуказанного международного документа и практики Европейского Суда по правам человека.

Российский суд, как и суд любой страны-члена Совета Европы, обязан, наряду с нормами внутреннего уголовно-процессуального законодательства, руководствоваться и вышеуказанным ратифицированным Россией документом, так как, согласно ч.4 ст.15 Конституции Российской Федерации, «… нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». Более того, если эти нормы вступают в противоречие с внутренним законодательством, «то применяются правила международного договора».

2. Нарушение ст. 5 Европейской Конвенции – права на свободу и личную неприкосновенность.

Непременным условием при применении задержания и ареста, помимо выполнения норм российского уголовно-процессуального законодательства, является соблюдение требований ст. 5 Конвенции о праве на свободу и личную неприкосновенность.

Пункт «с» части 1 указанной нормы предполагает арест или задержание только в том случае, если имеются обоснованные подозрения в совершении правонарушения или есть достаточные основания полагать, что лицо может скрыться. Хотя следствие и указало это как формальный повод к задержанию (аресту), но этот довод следствия ничем не обоснован.

В российском законодательстве этой норме соответствует статья 122 УПК РСФСР (Задержание подозреваемого в совершении преступления), которая гласит: «Орган дознания вправе задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, только при наличии одного из следующих оснований:
1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;
2) когда очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо как на совершившее преступление;
3) когда на подозреваемом или на его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления.

При наличии иных данных, дающих основания подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано лишь в том случае, если это лицо покушалось на побег или когда оно не имеет постоянного места жительства, или когда не установлена личность подозреваемого».

Сутягин И.В. находился у себя дома, когда в 27 октября 1999 в его квартире появились сотрудники ФСБ. При произведенном обыске ничего, подтверждающего его преступную деятельность, обнаружено не было. Иных оснований для задержания, предусмотренных законом, также не имелось. Из квартиры он был уведен под предлогом необходимости «побеседовать».

Нарушено также положение ст.5 (1) Европейской Конвенции, предусматривающее арест только в соответствии с предписанной законом процедурой. Сутягин И.В. был задержан 27 октября 1999 года без санкции прокурора.

При задержании в порядке статьи 122 УПК РСФСР органы следствия обязаны в течение 24 часов письменно уведомить об этом прокурора, который в течение 48 часов должен дать санкцию на задержание. В данном случае прокурор не был уведомлен о задержании Сутягина в порядке ст. 122 УПК РСФСР. В дальнейшем (а именно 29 октября 1999 года) прокурор санкционировал задержание Сутягина И.В. в качестве подозреваемого в порядке статьи 90 УПК РСФСР.

Ввиду того, что содержание лица под стражей без предъявления обвинения в течение 10 суток (что предусматривает ст. 90 УПК РСФСР) противоречит Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, содержание Сутягина И.В. под стражей в целом следует считать незаконным, так как мера пресечения в отношении Сутягина И.В. в качестве обвиняемого не избиралась.

2.1. Нарушение ст. 5 (2) Европейской Конвенции.

Таким же обязательным условием законности ареста является требование ст. 5 (2) Конвенции о том, что каждому задержанному немедленно сообщаются причины его задержания и любое предъявленное ему обвинение. Эти требования не были выполнены при задержании Сутягина И.В. Наоборот, его длительное время вводили в заблуждение относительно характера и причин его задержания.

Впервые Сутягину было предъявлено обвинение 5 ноября 1999 г., т.е. через 10 дней после его фактического задержания. До этого дня, а именно 29 октября 1999 г. было вынесено постановление о заключении его под стражу без предъявления обвинения в порядке ст. 90 УПК РСФСР, что прямо противоречит требованиям ст. 5 (2) Конвенции.

Речь идет, прежде всего, о том, что содержание лица под стражей до 10 суток без предъявления обвинения прямо нарушает ст. 9 (2) Международного Пакта о гражданских и политических правах (далее Пакт) и 5 (2) Конвенции об обязательности незамедлительного сообщения лицу причин задержания и всех предъявляемых ему обвинений.

Эти нарушения являются установленными и невосполнимыми.

Из материалов уголовного дела следует, что обвинение в полном объеме в контексте ст.5 (2) Конвенции было предъявлено Сутягину И.В. только 19 сентября 2000 г. Однако в нарушение прав Сутягина эта конкретизация была почерпнута из его собственных показаний, которые он давал следствию в течение почти целого года. Эти показания были использованы против него, положены в основу приговора, при игнорировании его категорического утверждения о невиновности, которое он выдвигал с первых дней следствия.

Кроме того, на протяжении предварительного и судебного следствия мера пресечения обосновывалась, прежде всего, тяжестью предъявленного обвинения, что является нарушением п. «с» ч. 1 ст. 5 Европейской Конвенции. В указанной норме только два мотива признаются законными для содержания под стражей в порядке меры пресечения: помешать совершить преступление и скрыться после его совершения.

Следовательно, все иные мотивы, в том числе тяжесть предъявленного обвинения и опасность инкриминируемого деяния, являются незаконными.

На основании вышеизложенного, защита пришла к убеждению, что при указанных обстоятельствах, суд, в соответствии с законом, обязан был постановить в отношении Сутягина И.В. оправдательный приговор и отменить меру пресечения.

Руководствуясь ст. ст. 331, 339 УПК РСФСР, –

ПРОСИМ:

Определение Калужского областного суда от 27 декабря 2001 г., отменить, а уголовное дело в отношении Сутягина Игоря Вячеславовича, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ, производством прекратить на основании п. 2 ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР за отсутствием в его действиях состава преступления.

Меру пресечения – заключение под стражу – подсудимому Сутягину И.В. отменить.

Адвокаты:
А.Э. Ставицкая
Г.Ю. Гаврюнин
В.Ф. Васильцов